(«Тайм», 19 ноября 1984 г.)
Теперь на счету у демократической партии четыре поражения на пяти последних президентских выборах. Она утрачивает поддержку у среднего класса страны и, что еще хуже, поддержку молодежи. Действительно ли с демократами покончено? Их партия переживает сумбур в своих идейных основах. То, что долгое время — почти полстолетия — считалось великой коалицией, чуть ли не воплощением американского плюрализма, сейчас рассматривается многими как аморфный конгломерат социальных групп, замкнутых на своих интересах и попеременно пребывающих в состоянии то лихорадочной агрессивности, то оскорбленной невинности.
То, что избиратели отвергли Уолтера Мондейла, пытавшегося заново сшить из лоскутов коалицию «нового курса», свидетельствует как о слабости такой тактики, так и об ужасном состоянии самой партии. Демократы оказались в плену у различных групповых интересов, без явных лидеров и прочной идеологической и географической основы.
«Подобное выламывание рук по поводу судьбы партии — знакомое явление,— заметил руководитель предвыборной кампании Мондейла Джеймс Джонсон.— Это была победа личности в гораздо большей степени, чем партии». Демократов радует сейчас то, что в будущем им не придется соперничать еще раз с феноменом Рональда Рейгана. Но даже оптимисты не смогут сидеть сложа руки, ожидая, пока Рейган уйдет со сцены. Партия должна использовать поражение для расчистки руин рухнувшего идеологического здания, должна обрести уверенный голос, который сможет не только увещевать, но и увлекать, который внушит большинству избирателей чувства более сильные, чем чувство вины. Эта неделя показала, что недостаточно просто бить тревогу по поводу гонки ядерных вооружений, возможного урезания выплат по социальному страхованию, упадка тяжелой промышленности, ограничений гражданских свобод, чтобы активизировать большинство избирателей, даже если они разделяют эти опасения.
«Кажется, что наша партия перестала быть частью целого,— объясняет губернатор Виргинии Чарльз Робб,— она представляет теперь обыкновенный набор «особых интересов», каждый из которых уже национального интереса». Когда Франклин Рузвельт сколотил коалицию демократической партии полвека назад, над большинством довлели экономические проблемы и предложенные Рузвельтом лекарства казались синонимом национального интереса.
Теперь, когда партия утратила общий язык с традиционными сторонниками, она оказалась не в состоянии компенсировать эту утрату поддержкой среди молодых избирателей, считающих себя независимыми. «Люди, которым еще нет тридцати,— сказал один из помощников Мондейла,— решили стать республиканцами. Они считают нас партией неудачников, а республиканцев — партией успеха». Этель Клейн, политолог из Колумбийского университета, того же мнения. «Они озабочены собственным материальным положением,— говорит она.— Это недавно повзрослевшие люди, которые плохо помнят Вьетнам и полагают, что с основными социально-экономическими проблемами прошлого теперь покончено». Прошлое в устах Рональда
Рейгана — это для них славное и золотое время, благословенные дни.
Демократы, выступающие за обновление, не предлагают разрушить аппарат социальной политики. Но они полагают, что этот аппарат должен соответствовать главному требованию — не быть слишком дорогостоящим.
Патрик Кэддел, стратег демократов и советник Гэри Харта в первичных выборах, уже не один год кричит о том же: «Вместо того чтобы ожесточенно отстаивать особые интересы — скажем, женские права,— партия должна в гораздо большей мере стоять на страже национальных интересов».
Однако Роберт Страус, бывший председатель национального комитета демократов, опасается, что даже сокрушительное фиаско на этой неделе не сделало своенравных лидеров групп «особых интересов» более покладистыми и прагматичными. «Для них поражение ничего не означает,— говорит он.— Аппетиты их только растут. Женщины, черные, учителя, испаноязычные обладают теперь большей властью и средствами, чем когда-либо прежде».
…Среди демократов стойко сохраняется расхождение по типу спора о «курице и яйце»: следует ли сперва позаботиться о приличной политической теме или о привлекательном кандидате. Было бы верхом самонадеянности предрекать заранее, за четыре года, кто будет идти впереди в президентской гонке, но фигура губернатора штата Нью-Йорк Марио Куомо определенно уже приобрела некий ореол. «Если спросить у республиканцев,— говорит политический консультант Дэвид Гарт,— они скажут, что единственный парень, которого они страшатся,— это Марио Куомо». Бредли приобрел значительный вес и влияние уже за один срок пребывания в сенаторах, а после того, как его переизбрали с огромным преимуществом на этой неделе, наверняка оживятся разговоры о его президентских планах. Харт скоро должен начинать кампанию по переизбранию в сенат от Колорадо. Но он сказал друзьям, как выяснили корреспонденты нашего журнала, о намерении не выставлять свою кандидатуру в 1986 году, чтобы посвятить себя штурму президентского кресла в 1988 году.
Партия Франклина Делано Рузвельта еще жива, но коалиция, которую он собрал, уже почти не в состоянии приносить победу на национальных выборах. Для того чтобы оправиться от разгрома в 1984 году, демократам необходимо вернуть себе репутацию партии перемен. Большинство теперь уже сознает, что недостаточно кивать на давние достижения, какими бы славными они ни были. «Демократы застряли на полдороге,— утверждает историк Джеймс Макгрегор Бэрнс.— Партия должна довести до конца нынешний процесс перестройки и выковать в борьбе ясную, всеобъемлющую альтернативу правлению Рейгана».