Упорное стремление объяснить эксцессы политических репрессий и узурпацию репрессивно* полицейским аппаратом большой власти либо злой волей кучки реакционеров, либо упущениями политико-правовой теории — в лучшем случае плод узкого кругозора, наивной веры в буржуазную законность, непонимание ее исторических пределов. Говорят, что, несмотря на злоупотребления отдельных лиц, «стандарты западной цивилизации» сохраняют свое непреходящее значение, забывая в самообмане или сознательно умалчивая о превращениях, которые претерпели эти самые стандарты в эпоху государственно-монополистического капитализма.
Конечно, буржуазный либерализм может делать вид, будто он не замечает ни этих качественных изменений, ни их причин, но непомерное увеличение удельного веса спецслужб во всей общественной практике США говорит само за себя. Оно показывает, сколь сильно подорваны устои представительной демократии в главной стране капитализма, как далеко зашел процесс разложения ее идейно-политических принципов, как велик образовавшийся разрыв между фальшивыми клятвами в преданности идеалам народовластия и режимом вседозволенности для репрессивнополицейского аппарата, воспитанного в духе непризнания моральных запретов и преклонения перед авторитаризмом. С поистине жандармской прямолинейностью это положение разъяснил У. Салливен, «человек № 3», как его называли в бытность на посту заместителя директора ФБР. «Я никогда не слышал,— говорил он,— чтобы кто-либо (включая меня самого) задавался вопросом: является ли этичным или нравственным тот образ действий, который мы считали законным?»