На менее плодородных землях Востока данного департамента большинство крестьян было бедным. Значительная часть населения была представлена ткачами. Эта часть общества была в значительной мере интегрирована в городскую жизнь и была связана с утверждением коммерчески-рыночных отношений. Влияние представителей духовенства в этой части департамента носило ограниченный характер.
В 1790— 1792 гг. была произведена национализация, а потом продажа земли, которая ранее принадлежала Церкви. Это коснулось в большей мере именно западной части департамента, где собственность клира была значительной. Однако распродажа земли, по сути дела, не коснулась крестьян этой части департамента: большая часть земли была скуплена представителями городской буржуазии. А потому ожидания крестьянства были обмануты. И неудивительно, что население Запада департамента в своей большей части оказалось недовольным революцией, Это вызвало бунт шуанов, что еще больше радикализировало отношение населения к революции. К тому же на этой почве произошло объединение крестьянства, буржуазии и духовенства: «Застарелые проявления ненависти, ревности, раздражения — таков непоколебимый, но уродливый корпус бунта; контрреволюция его оденет в одежды религии и роялизма».
Гражданская война увековечит это разделение между двумя частями населения одного и того же департамента. Французская революция 1789— 1799 гг. привела к образованию мощных, долговременных ментальных структур, которые затем воспроизводились в течение полутора столетий. Как писал Э. Леруа Ладерю, необходимо понять, каким образом «в течение нескольких лет скоротечные события породили прочный менталитет; кратковременное стало долговременным».
Анализ электорального поведения получил как бы второе дыхание на основе использования опросов общественного мнения. Данная техника научного анализа позволила рассматривать политические предпочтения избирателей на основе оценки их социальной и культурной идентичности. Это не означает, что при объяснении электорального выбора не учитывается социальная среда избирателей. Однако эта среда не рассматривается более как некое особое географическое единство и/или как некая неизгладимая печать истории.