В России, кроме общеевропейских, действуют и собственные расколы. По мнению К. Г. Холодковского, здесь существуют следующие противоречия или разломы общественного сознания:
• модернизация — традиционализм, под последним можно понимать «стремление» в советское или царское прошлое. Первое генерирует коммунистические и советско-патриотические партии, а стремление к возрождению царской России — монархические и православно-фундаменталистские организации;
• западничество — почвенничество (самобытность). Западнические тенденции выражаются в создании либеральных, либерал-демократических, демократических, социал-демократических и других партий. Самобытность генерирует славянофильские, традиционно-патриотические, панславянские, евроазийские течения;
• демократия — авторитаризм. Несмотря на то что демократические ценности до конца не освоены массовым сознанием, а в «демократах» ходят и либералы, и популисты, и технократы, вопреки значительной дискредитации демократических ценностей, они признаются, включая такие, как выборы, плюрализм, многопартийность при наличии реальной оппозиции;
• социальность — элитарность. Этот разлом массового сознания еще можно представить как «технократизм — социальная справедливость»: не приемля верхушечных реформ, он требует социального равенства, справедливости в интересах широких слоев общества. В то же время в России сильны иждивенческие настроения, когда «широкие слои» требуют государственной поддержки в решении всех своих проблем.
При всем этом в российской партийной системе далеко не однозначно модернизаторы, западники, демократы и сторонники социальности занимают левые, а традиционалисты, почвенники, авторитаристы, элитисты — правые позиции. На левом фланге основная борьба развернулась между ортодоксальными коммунистами в духе Ленина, сталинистами, сторонниками брежневского курса, а также приверженцами европейской социал-демократии и программы Социалистического Интернационала.
История страны оставила в российской партиоме глубокие следы, перемешав монархистов-прогрессистов, сторонников линии Петра I, монархистов-империалистов, ратующих за воссоздание «Российской империи, монархистов-традиционалистов, сторонников «Святой Руси» и «царя-батюшки». А в центре «делят» позиции демократы, либералы и прагматические партии, стоящие в стороне от идеологической борьбы, объявляющие себя сторонницами реальных дел. Все эти партии, группы и движения, за исключением прагматических, включают в свои программы самые разнообразные комбинации идей, вытекающих из перечисленных расколов общественного сознания.
Европейские размежевания: «центр против периферии», «государство против церкви», «город против села», «собственники против рабочих» — действуют, разумеется, и в России. Но их влияние на формирование партийной системы проявляется своеобразно, в соответствии с российскими реалиями.
Централизация в этих условиях проявляет себя намного сильнее, чем в европейской действительности, что предполагало нешуточное противостояние партий, выражающих интересы столицы и периферии. И практически во всех Думах, кроме двух последних, возникали фракции, отстаивавшие интересы регионов. Им противостояла воспроизводящая себя после каждых выборов, опирающаяся на мощный административный ресурс «партия власти», выступающая за укрепление властной вертикали и централизацию страны.