Сохранение в рамках государственного аппарата или местных властей и сообществ традиционных форм осуществления власти, политического выражения или участия играет существенную роль в жизнеспособности патримониальных концепций отправления власти или клиентелизме.
Для этих концепций характерным является слияние в «современной» политической структуре традиционных структур власти, основанных на практике вождизма, племенной, этнической или религиозной принадлежности, что, вообще-то говоря, носит временный характер, т. к. подлежит исчезновению под влиянием последствий экономического развития. Такая конфигурация власти во многих странах Юга является следствием двойной политической зависимости населения от местной власти, а также зависимостью самой периферийной власти от западных стран.
В 70-е гг. прошлого столетия теории зависимости, в основе которых лежала модель «центр — периферия», были дополнены своеобразной альтернативой, которая противостояла убежденности в «крайней универсальности легальной и бюрократической рациональности» и содействовала политизации концепции развития. И тем не менее преувеличенное внимание к экономической детерминанте развития сохранялось и в этом случае, что вело неизбежно к недооценке других детерминант (культурных, исторических и т. д.).
Кроме того, подобно теориям развития или модернизации, в рассматриваемом подходе превалировала убежденность в том, что прогресс или развитие имеют линейный, однозначный и даже в некотором смысле неизбежный характер. И развитие потому является желаемым моментом, т. е. подрывает империалистическое господство, что является своеобразной предпосылкой для проведения в перспективе революционных изменений.
Следует сказать, что объяснительная ценность этих теорий наталкивается иногда на противоречия, которые противопоставляют эти теории реальности форм организации политической власти, которые в ряде случаев (например, в Африке) не отвечают интересам и целям государств (или центров) Запада.
В 80-е гг. помимо критики, о которой мы говорили в предыдущих статьях сайта, выявилась утрата влияния социологических моделей структуралистского типа, с одной стороны, и марксизма в деле анализа экономических и политических реальностей — с другой. Это открыло путь для появления альтернативных парадигм и моделей. Эти парадигмы и модели акцентировали внимание на учете роли политических акторов Юга (например, специфические стратегии импорта западных политических моделей, которые они могли бы осуществлять), а не только на экономических переменных при анализе форм политики за пределами западного мира.
Акцент в новых моделях и парадигмах анализа политического развития стал делаться на учет роли культурного фактора в ходе осуществления так называемой освободительной эмансипации. Это привело к появлению двух подходов: культуралистского (Б. Бади) и подхода, связанного с учетом «историчности государства» (Ж.-Ф. Байар). Оба эти подхода объединяет стремление учесть «незападные» формы политики.
Это означает, что рассматривавшиеся прежде в качестве вторичных и даже переходных (временных) факторов архаические или экзотические формы политической организации стали анализироваться с позиций специфических и далеко не случайных форм социальной и политической организации в развивающихся странах. Кроме того, новые подходы стремились учесть интересы и стратегии национальных актеров политической жизни развивающихся стран с позиций «парадигмы угнетения». Как считает Ж.-Ф. Байар, этот гнет испытывают африканские страны и народы от местных деспотов.