Авторитетный теоретик Брайс считал, что многопартийные европейские системы формировались под действием сразу многих факторов, которые он называл «разномыслиями»:
• вражда богатых и бедных (капиталистов и рабочих);
• противостояние по вопросам землевладения;
• религиозная борьба;
• вражда между национальностями;
• споры о преимуществах монархического и республиканского правления;
• противостояние по вопросу расширения деятельности государства или увеличения свободы торговли.
Многие «разномыслия» генерировали и множественность партий в континентальной Европе. В Америке, конечно, тоже существовали «разномыслия» общественного сознания, но, в условиях большей свободы, экономических и политических возможностей, они не проявляли себя так четко и однозначно, не дифференцировались на отдельные направления политической мысли, как в европейских странах, и по большей части поглощались главным «разномыслием» — «между воззрением на индивидуальную свободу как самое ценное из всех общественных благ и старанием сдерживать и регулировать проявления этой свободы».
Позицию, близкую к брайсовой, занимал американский теоретик Эббот Лоуэлл, который связал бипартизм с парламентской системой правления. Он полагал, что «разделение на две партии есть не только нормальный результат парламентской системы, но также главное условие ее успеха», а третья партия (третьи партии) будет (будут) служить помехой нормальному функционированию парламентского правления, которое должно быть устроено таким образом, чтобы поддерживать двухпартийный режим и всячески препятствовать установлению трехпартийного (многопартийного) режима правления.
«Предположим, например, — убеждал он, — что сформировалась третья партия… предположим… что эта группа сделается настолько многочисленной, что от нее будет зависеть образование большинства, необходимого для поддержки правительства, стоящего у власти. Если в этом случае обе прежние партии не образуют союза или даже одна из них путем уступок не поглотит новой группы, никакое министерство не будет в состоянии обеспечить себе большинство.
Всякий Кабинет будет свергаться сейчас же по сформировании, и парламентское управление будет невозможно. Предположим затем, что третья партия не высказывает непримиримой враждебности к обоим другим и согласна временно терпеть Кабинет одной из них… При таких условиях парламентское управление не невозможно, но в высшей степени трудно. Министры вынуждены гоняться за двумя зайцами. Они должны стараться удовлетворить две несогласные между собой группы людей под страхом поражения, если та или другая останется недовольна; вследствие этого их положение непрочно, и они не могут действовать с достаточной уверенностью. Затем, конечно, чем большее число разнородных групп, тем труднее задача угодить им всем, тем более слабой непрочно положение Кабинета.
Затруднение это не устраняется даже раздачей портфелей членам различных групп, так как хотя этим и уменьшается трудность удовлетворения различных партий, но затем делается еще труднее поддержание согласия между самими министрами и получается вошедшая в поговорку слабость коалиционных правительств… Но и это еще не все. Оппозиция должна быть также сплочена. До тех пор пока министерство держится, состав министерства имеет мало значения, но когда меньшинство превращается в большинство, оно должно быть в свою очередь единой партией, иначе неизбежно получится слабое коалиционное министерство. Отсюда следует, что разделение Палаты на две партии, и только на две партии, необходимо для того чтобы парламентарная система управления постоянно давала хорошие результаты».
Итак, по Лоуэллу, двухпартийная система — совершенно определенная политическая реальность, базирующаяся на конкретных теоретических принципах и служащая основой парламентской системы правления. Главным ее принципом он полагал всяческое поддержание бипартийности и создание препятствий для проникновения третьих партий в парламент. Гарантией же парламентаризма и бипартийности он считал общее соглашение, или консенсус, существующий в обществе по отношению к «основам и форме управления».