Вслед за тем произошло то, что должно было произойти,— реабилитация ставшей уже традиционной практики политической полиции в отношении левой и демократической оппозиции. Сначала последовали двусмысленные «разъяснения» министерства юстиции о допустимых пределах тайной слежки за деятельностью общественных организаций и отдельных граждан. Следующим шагом явилась предпринятая с одобрения администраций Форда и Картера пропагандистская кампания руководства ФБР, преследующая цель разглагольствованиями о «высших интересах страны» обосновать «естественное право» ФБР оставаться над законом. Публике ясно дали понять, что перемены ограничатся косметической реформой, самое большее— созданием какого-нибудь каучукового кодекса поведения, главным толкователем которого будет все то же ФБР. Тем не менее все это не помешало буржуазно-либеральной печати писать о магическом преобразовании ФБР в образцовое во всех отношениях учреждение. Небезызвестный обозреватель Джек Андерсон, любящий позировать в тоге «разгребателя грязи »л с серьезным видом заверял читателей газеты «Нью-Йорк пост», что ФБР при новом директоре Кларенсе Келли превратилось в полицейское агентство, по «честности и благородству» не имеющее себе равных в мире55. Вкупе средства массовой информации гасили недовольство, не позволяя ему вырасти до опасных размеров политического бунта.
Что же касается атмосферы, царившей на Капитолийском холме, то и здесь грозовые тучи не пролились очищающим ливнем. Даже упреки в превышении власти и нарушении конституции были подслащены сочувствием к «многотрудной миссии» ФБР, у которого «забот и хлопот по горло». Те, кто все еще упорствовали в осуждении практики доносов, грязных интриг и провокаций, запугиваний и шпионажа, преследований и гонений, вскоре остались в явном меньшинстве.
Хорошо осведомленный журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлдрипорт» уже в мае 1976 г. заметил, что настроения в конгрессе, первоначально критические к разведывательному сообществу, «драматически изменились» в противоположную сторону за короткий период в несколько месяцев. Влиятельный сенатор ГовардКэннон, отражая «общее мнение», с неповторимым цинизмом и откровенностью заявил: «Стоит ли отрубать собаке голову, если она сделала что-то не так. Я ищу такое решение проблемы, которое позволило бы не прибегать к мерам, способным повредить разведывательному сообществу».