(«Нью рипаблик», 4 июня 1984 г.)
С. Кинг — американский писатель
Парой месяцев раньше, когда мы с женой начали судить-рядить, за кого из восьми претендентов в демократической партии мы будем голосовать, наш критерий был единым: мы хотели кандидата, который мог бы побить правящего президента и положить конец близорукой и жестокой внутренней политике нынешней администрации, ее опасной внешней политике и подходу «А ну попробуй, а ну-ка тронь!», который определял нашу оборонную политику.
В этот момент на арене демократической партии выделялись две известные политические фигуры — Мондейл и Гленн, а также было шесть «темных лошадок». Думаю, в одно и то же мгновение мы сообразили, что за одну из этих «темных лошадок» мы голосовали, когда она впервые нащупывала подходы к государственному посту в 1974 году — тогда она была столь же «темной». Речь шла о Гэри Харте, когда он баллотировался на одно из двух мест в сенате от штата Колорадо.
Моя жена и я, верящие, что только человек с таким запалом может побить Рональда Рейгана в 1984 году, связались с организацией Харта в штате Мэн (и нашли таковую, поскольку первичные собрания в Мэне были назначены неделей позже первичных выборов в Нью-Гэмпшире) и спросили, могут ли нам обеспечить что-нибудь вроде посиделок в кафе, чтобы побеседовать о Харте с местными избирателями накануне собраний. В итоге я стал тем человеком, который представлял и официально поддерживал кандидатуру Гэри Харта на пресс-конференции в Бангоре. Я влез в это дело и не жалею. Я потратил все мыслимое время в Нью-Гэмпшире, беседуя с людьми о нем, где только мог, слушая его, смотря на него, взвешивая. Я уже не пытался вычислить, сможет ли он победить Рональда Рейгана, потому что был уверен, что сможет. Я пытался определить, работаю я на хорошего или плохого человека, настоящую личность или позера, сильного или слабого, человека с подлинно новыми идеями или того, кто просто отделывается от аудитории скороговоркой «а-ля телевизионная реклама».
Его основной соперник, Мондейл, неоднократно обвинял его в расплывчатости позиций — за тем исключением, когда вице-президенту было выгодно упомянуть о пунктах послужного списка Харта в сенате. Это обвинение приобрело изрядную толику правдоподобия после многократного прокручивания электронными средствами массовой информации. Ирония судьбы! Ведь на Харта неоднократно указывали как на самого телегеничного из претендентов, а предлагаемые им программы являются самыми ясными и детально проработанными. Но всякая телепрограмма новостей длится меньше, чем один-единственный фильм. Разъяснение сложной по содержанию политики в такие отрезки немыслимо.
Результат подобного освещения новостей порождает озабоченность. Он подобен тем таблеткам питания, которые всегда глотают космические путешественники в рассказах из квазинаучной фантастики: назовем их «таблетками новостей». Вины телевидения в этом нет. Я не верю, что против кампании Харта в органах массовой информации существовало какое-то предубеждение. Скорее мы имеем дело с логическим результатом системы, которая превращает кандидатов в «таблетку новостей» на ночь.
В заключение, как представляется, один факт выделяется среди всех прочих. Центральным вопросом этой кампании было: выдвинут ли демократы кандидата, который будет избран президентом; хотят ли они ссадить Рональда Рейгана или просто упрочить существующую партийную машину в надежде, что наконец-то придет 1988 год. Я свыкся к мыслью о том, что из Гэри Харта выйдет хороший президент: он показал ряд качеств большого политика; безусловно, он достаточно молод, достаточно энергичен и не связан обязательствами с группами «особых интересов» для того, чтобы проводить политику мира и процветания.
Это дает мне право вернуться к причине, по которой я вообще ввязался в этот сумасшедший, изматывающий процесс. Она состоит в том, что Рональд Рейган попросту плохой президент и должен быть убран с поста. Если рассуждать в рамках страны, гражданами которой он и я являемся, он — личность, абсолютно оторванная от чаяний народа. На него смотрят как на государственного деятеля мирового масштаба, а он ведет себя как человек, стоящий по пояс в бензине и зажигающий спички для того, чтобы оглядеться,— невзначай он может обронить одну из них, если кто-нибудь обратится к нему чуть громче, чем шепотом. Если бы дело шло только о самом этом человеке, это было бы еще ничего. Но с ним в одном помещении нахожусь я, и мне страшно. И мои дети тоже находятся в этом помещении.
Если Уолтера Мондейла выдвинут на съезде в Сан-Франциско — городе, где был выдвинут Барри Голдуотер,— я на следующий же день аккуратно заменю на своей автомашине наклейку с именем Харта на наклейку с фразой «Мондейла — в президенты» и буду работать в его пользу как дьявол.
Потому что, если добраться до сути, я полностью солидарен с Майклом Макдоуэллом.
Даже за дохлого пса на улице, дружище. Даже так!