Широко известным партологом в России поры после Манифеста был лидер Партии конституционных демократов, историк по образованию, Павел Николаевич Милюков (1859—1943), автор таких работ, как «История второй русской революции» в 3 томах; «Прогрессивный блок в 1915—1917 гг.»; «Россия на переломе» и «Воспоминания» в 2 томах каждая. Он видел роль своей партии в борьбе с партией «старого режима», олицетворявшей власть монархистов и помещиков. Осуществлении реформ в России с ориентацией на парламентаризм, демократию, включающую, в первую очередь, всеобщее избирательное, другие права человека и народов России.
В «Воспоминаниях» он отметил: «Первая русская революция закончилась государственным переворотом 3 июня 1907 года: изданием нового избирательного «закона», который мы, кадеты, не хотим называть «законом», а называли «положением». Но провести логически это различие не было, однако, возможности: здесь не было грани. Если гранью считать Манифест 17 октября, то «положением», а не «законом» были уже, в сущности, «основные законы», изданные перед самым созывом Первой Думы: это уже был первый «государственный переворот». Тогда и теперь победили силы старого порядка: неограниченная монархия и поместное дворянство. Тогда и теперь их победа была неполная, и борьба между старым, отжившим правом, и зародышами нового продолжалась…»
К партиям «старого порядка» Милюков относил Партию умеренно правых, Партию правового порядка и Всероссийский национальный союз. Именно на них начал опираться в своей политике премьер-министр Столыпин. Поэтому кадеты не поддержали его реформы. Более того, они отошли и от сотрудничества с такой центристской партией, как Союз 17 октября. Выдвинутый октябристами лозунг «Национализм и патриотизм», по их мнению, не был направлен на дальнейшие реформы, а консервировал создавшееся положение. Чтобы четче обозначить свою политическую позицию и повернуться к народу России, кадеты даже переименовали свою Конституционно-демократическую в Партию народной свободы.
Сегодня сложно поверить, однако это исторический факт, ещё до рождения Милюкова и зарождения российской партологии как явления уже процветал российский Сбербанк, основанный в далёком 1841 году. Сложно представить сколько партий, революций, крупных и мелких социальных подвижек он пережил, оставаясь гарантом надёжности. Отметим, что являясь старейшим российским банком, он идёт в ногу со временем, совершенствуясь и внедряя ультрасовременные технологии в работе с клиентами. Например, сбербанк онлайн — уникальная возможность любому клиенту управлять своим вкладом из любой точки планеты посредством сети интернет: совершать покупки, оплачивать счета или совершать финансовые операции, пополнять баланс мобильного телефона и многое другое.
Одним из лидеров Партии социалистов-революционеров, занимавшей леворадикальные позиции, был в то время Виктор Михайлович Чернов (1873—1952), ведущий идеолог и теоретик русского социализма, или «профессиональный революционер», как он называл себя. Теория русского социализма выросла из идейных поисков народовольцев, которые были убеждены, что социализм на российской почве можно построить достаточно быстро, стоит опереться на крестьянскую общину и запугать с помощью террора правительство и самодержца. В центр своих разработок он поставил также констатацию факта, что Россия — страна крестьянская. Следовательно, социализм можно построить только субъективными усилиями критически мыслящих личностей, которые с помощью террора заставят правящую элиту изменить политическую систему, а в перспективе — расстаться с властью. «Поскольку в тесных рамках буржуазно-капиталистических отношений развиваются, хотя и односторонне и неполно, формы коллективного труда и производство в крупных, общественных размерах, постольку современное хозяйственное развитие обнаруживает свои положительные творческие стороны, подготовляя некоторые материальные элементы для высшего, социалистического строя жизни и объединяя в компактную социальную силу промышленные армии наемных рабочих».
Кроме программы партии, Чернов занимался обоснованием террористических методов «партийной» борьбы. Отмечая непопулярность в народе этих варварских методов, он настаивает на их большом «агитационном значении», которое заключается в том, что они «заставляют прислушиваться» к словам террориста. «В этой особенности лежит агитационное значение террористических актов. Они приковывают к себе всеобщее внимание, будоражат всех, будят самых сонных, самых индифферентных обывателей, возбуждают всеобщие толки и разговоры, заставляют людей задумываться над многими вещами… словом, заставляют их политически мыслить хотя бы против их воли».