Неопатримониальная логика в развивающихся обществах испытывает на себе двойное воздействие: с одной стороны, значительного изменения в современной ситуации некоторых политических ресурсов, а с другой — слабой социальной мобилизации. Изменение политических ресурсов, как правило, связано с тем, что в последние десятилетия в странах «третьего мира» утверждается тесный и гегемонический союз «принца» (государственного руководителя) и бюрократии.
Низкий уровень экономического развития многих развивающихся стран предопределяет очевидную ситуацию их зависимости от развитых стран Запада и особенно от США, которые, используя эту ситуацию зависимости, содействуют утверждению монополии на власть определенным образом ориентированной политической элиты. Чаще всего власть оказывается недоступной для национальной буржуазии.
Такая ситуация, создаваемая при поддержке развитых стран Запада, делает, по сути дела, невозможным создание коалиций или существование групп интересов. Если же такого рода структуры возникают, то это происходит, как, например, в Латинской Америке, по инициативе политической власти. Ясно, что такие структуры по определению не могут иметь открытого протестного характера. Однако и в этой ситуации власть имеет ограничения, т. к. вынуждена проводить выборы.
И все-таки такое господство может становиться неустойчивым. А потому едва ли не важнейшим элементом господства становится прочность легитимности властителя. Если эта легитимность имеет традиционную природу, то ее подрывают как экзогенные заимствования, например западных этатических элементов, так и необходимость добиваться хотя бы минимального доверия к авторитету со стороны своей бюрократии. Если же легитимность имеет харизматическую природу, то она тем не менее вынуждена по мере своей рутинизации считаться с бюрократическим институтом и в первую очередь с армией, от которой она может постепенно испытывать растущую зависимость. Если легитимность характеризуется как легально-рациональная, то в силу отсутствия реальной политической жизни и политического соперничества она может основываться на демонстрации эффективности этих институтов.
В то же время эти институты пользуются слабым доверием у населения. Нет необходимости доказывать, что иностранная концепция легитимности и общественного порядка, основанная на иной социокультурной реальности, оказывается неспособной укорениться в данном традиционном обществе. Хотят того или нет правящие круги, они в любом случае вынуждены в той или иной мере опираться на традиционную легитимность.
Это поднимает проблему соотношения сил между государственным руководителем и бюрократией. В зависимости от этого соотношения сил либо государственный лидер (как это имеет место в Марокко или Саудовской Аравии) на основе традиционной легитимности подчиняет себе бюрократию, которая превращается в инструмент его патримониального господства, либо легитимность государя оказывается слабой (как это имеет место в большинстве стран Африки), и тогда бюрократия получает возможность «менять» государственного руководителя при помощи военных государственных переворотов. В таком случае неопатримониальное господство становится господством бюрократии, и она служит тому, кто способен ей эффективно руководить.