(«Ньюсуик», 11 февраля 1984 г.)
А. Кобурн, Д. Риджуэй
Рональд Уилсон Рейган на прошлой неделе поздравил себя со свершением «американского чуда», не забыв извиниться за нескромность. Накануне семидесятитрехлетия он является старейшим президентом в истории США. Он уверен в себе и не тратит времени зря. Его курс способствовал наступлению худшего спада со времен 30-х годов, неровному и непредсказуемому по длительности подъему, триллионной горе федерального бюджетного дефицита, нулевой температуре в отношениях с русскими и опасному участию в конфликтах на Среднем Востоке и в Центральной Америке. И при этом вопреки законам политической гравитации он продолжает безмятежно парить над суетой посредством некоей алхимии, которую его собственные озадаченные подручные прозвали «чарами Рейгана». Ни один из президентов после Эйзенхауэра на исходе третьего года срока не смог получить больше 56 процентов поддержки по опросам общественного мнения. По опросам
«Ньюсуик», Рейган превысил рекорд, а личные зондажи президента показывают, что стрелка силомера достигает еще более высоких отметок.
Возможно, он — самый одаренный от природы политик своего времени, профессионал, родившийся в рубашке, который не ломает голову над своим ремеслом, потому что ему этого не требуется. «В лице Рейгана бесконечно много от «гомо американа»,— ревниво заметил Дэвид Гарт, консультант демократов в предвыборной борьбе. Авторитет Рейгана укрепляется, в частности, той ура-патриотической окраской, которую он умеет придавать своим политическим шагам.
Он, по суждению одного из советников, является воплощением чувства общенациональной судьбы, присущего американскому характеру. Джимми Картер внушал стране, что она пребывает в состоянии духовного кризиса, исламские фанатичные муллы в Иране унизили ее национальное достоинство,— такую Америку унаследовал Рейган и предоставил ей полный набор противоречивых эмоций. Он воспевал всесилие предпринимательского духа Америки, вернул в обиход черно-белые упрощенческие стереотипы прошлого, окрылил тех, кто желал «Великого пришествия простого парня — Смита в Вашингтон».
Культ личности, который сложился вокруг президента, фактически заслоняет ту двойственность, с которой Америка подходит на деле к его деяниям; он более популярен, чем конкретные меры той революции, которую он произвел в Вашингтоне три года назад. От доброты ли, доверчивости, но большинство, по-видимому, простило президенту все: спад; мало затрагивающий их благосостояние подъем; то, что он равнодушен к нуждающимся. Голос, поданный за Рейгана этой осенью, по своему содержанию остается голосом не столько веры в сегодняшний день, сколько в день завтрашний.
Вскоре после вторжения на Гренаду Рейган откопал свое интервью одному из журнальчиков в 60-х годах и процитировал некоторые свои самые ядовитые антисоветские выпады членам аппарата Белого дома. Он, казалось, хотел сказать этим, что мир вслед за ним начинает смотреть на Советский Союз как на империю зла — и надо же, когда переговоры между СССР и США по ограничению вооружений были прекращены, президентские эхолоты общественного мнения зарегистрировали подъем репутации Рейгана-«миротворца». Правда, патриотическая гордость, которую он разжег, уживается с глубокой тревогой относительно демаршей в Ливане и Центральной Америке. Сейчас двое американцев из пяти считают, что при его администрации мир стал ближе к ядерной войне Один специалист по общественному мнению заявил- «Он заставляет американцев вскакивать на ноги, приветствуя подъем флага, но при этом коленки у них трясутся».